Casey – The Funeral перевод и текст
Текст:
Once again, my caution bends to soft amnesia, and I forget that I’ve been here before. I lay awake as the melatonin fails again, and melancholy settles in, my mouth neglects the shape of words that I know you adored. Every night it hurts a little more.
And I can’t seem to satiate the sadness that still resonates.
Every bone in me will break beneath the weight of guilt that I can’t place.
If my happiness isn’t permanent, then I am no more than a surrogate father, lead to the alter to marry the mother despite all of my reservations. If the joy that I feel is so juvenile, how do I reconcile all the aggression that I seem to harbour, the selfish depression that makes it so hard to feel loved.
Перевод:
Еще раз, моя осторожность склоняется к мягкой амнезии, и я забываю, что я был здесь раньше. Я лежу без сна, когда мелатонин снова выходит из строя, и меланхолия успокаивается, мой рот пренебрегает формой слов, которые, как я знаю, ты обожала. Каждую ночь болит немного больше.
И я не могу утолить грусть, которая все еще резонирует.
Каждая кость во мне сломается под весом вины, которую я не могу испытать.
Если мое счастье не вечно, то я не более чем суррогатный отец, ведущий к тому, чтобы жениться на матери, несмотря на все мои сомнения. Если радость, которую я испытываю, настолько юна, как мне примирить всю агрессию, которую я, похоже, тащу, эгоистичную депрессию, из-за которой так трудно чувствовать себя любимой.
Promise me you’ll stay a while, I know I ask you all the time, must be getting hard to pretend. Safe in the warmth of the sun I let myself undress, revealing wounds that time neglects, hesitant I acquiesce to the softest embrace your bed.
Where shamefully I supplicate for anything that seems to sooth my aches.
Watch me as I dissipate, dissolve into a solvent fear of change.
Despondency bleeds into everything, removing my hands from the wheel of the vehicle, and I couldn’t care at all; sing me to sleep with my mellifluous misery. Drunk and delusional, numb at the funeral, love was once sacrosanct but now it resembles the sound of a language that I’m scared to speak.
Обещай мне, что ты останешься некоторое время, я знаю, я тебя постоянно спрашиваю, должно быть, мне трудно притворяться. Будучи в безопасности от солнечного тепла, я позволил себе раздеться, обнажив раны, которыми пренебрегает время, не решаясь принять самые мягкие объятия твоей кровати.
Где позорно, я прошу за все, что, кажется, успокаивает мои боли.
Смотрите, как я рассеиваюсь, растворяюсь в платежеспособном страхе перед переменами.
Уныние истекает кровью во всем, убирая руки с руля, и мне было все равно; спой мне спать с моим мучительным несчастьем. Пьяная и бредовая, онемевшая на похоронах, любовь когда-то была священной, но теперь она напоминает звук языка, на котором я боюсь говорить.
